Лучшая пьеса литературного наследия одного из ярчайших представителей Серебряного века Николая Гумилева была написана им за три года до трагического ухода из жизни.

Эпоха творческого взрыва начала XX века интересует Романа Виктюка всегда; независимо от того, над какой постановкой он работает в настоящий момент, режиссер всегда опирается на творческий опыт гениев той эпохи – поэтов, драматургов, художников. И конечно, на судьбы этих гениев, которые почти всегда – трагичны. В годы, когда Гумилев писал «Отравленную тунику», контраст между изысканностью творческой атмосферы века и действительностью, которая всеми силами старалась эту атмосферу убить, был ярок, как, пожалуй, никогда до этого и никогда после. Противостоять жестокой действительности, в которой существовали Гумилев, Мандельштам, Сологуб, возможно только наивысшими выплесками творческой энергии, поэтому и тексты их столь высоки и творчески насыщенны. Именно такой литературный и общехудожественный материал и привлекает режиссера Романа Виктюка, который необыкновенно чуток к пограничным состояниям человеческих душ и более всего ценит именно произведения, продиктованные этими состояниями, написанные вопреки тому, что мешает художнику реализовывать его высокое предназначение, поскольку именно тогда и рождаются самые великие тексты.

Текст пьесы изыскан и образен, наполнен атмосферой восточной поэтической лирики, ведь прототипом главного героя, бродячего поэта Имра стал один из основателей арабской поэзии, легендарный поэт и воин Имру аль-Кайс, реальные факты жизни и творчества которого стали основой сюжета пьесы. И, подобно Гумилеву, написавшему трагедию с позиции поэтоцентричности мироздания, Роман Виктюк, принципиально существующий в таком же мироздании, соединяет в своем спектакле последние дни жизни поэта с его же произведением. Раскрывать творение путем раскрытия судьбы творца – один из его важнейших режиссерских методов.

Показывая в «Отравленной тунике» тектонический разлом времен и судеб, крича и плача о смерти, взявшей себе лицо любви, Виктюк кричит и плачет об уничтоженном поколении творцов начала XX века. Поколении, великое наследие которого никто до сих пор так и не смог превзойти.